ПРАВЕДНИК МИРА ХРИСТОВА
Нацистская Германия, чьи войска оккупировали территорию Украины, была, по сути, государством богоборческим, хотя и вынужденно декларировала веротерпимость, оказывая поддержку Церкви на завоеванных землях в своих политических целях. Военное время стало тяжелейшим испытанием для всего нашего народа. Разделяя со своей паствой все тяготы оккупации, духовенство снова оказалось врагом системы.
С одной стороны, после волны разрушений храмов, после тотальных большевистских чисток и расстрелов священства разрешение нацистами на открытие церквей воспринималось верующими как глоток воздуха. С другой стороны, репрессивная машина Рейха мало чем отличалась от советской системы, и за исповедание Православия и исполнение евангельских заповедей духовенство и миряне также подвергались гонениям.
Среди таких людей были те, чей человеческий подвиг признал весь мир. Один из них — киевский священник Алексей Глаголев.
СЫН ОТЦА
Удивительно! Обычно у детей духовенства очень редко возникает такое сознательное, осознанное желание стать священником. Ведь если посмотреть, у многих священников дети пошли совершенно по другой стезе. Но батюшка стал одним из исключений из правил. Он стал священником в сорок первом. Через четыре года после того, как расстреляли его отца — Александра Глаголева, который тоже служил Богу у алтаря.
Отец маленького Алеши Глаголева был одним из лучших знатоков Библии не только в Российской империи и Восточной Европе, но и в мире. Он прекрасно знал библейскую науку, владел несколькими языками, возил студентов духовной академии в Иерусалим. И не раз использовал свои знания для того, чтобы защитить евреев от мракобесия и антисемитизма.
Осенью 1905 года, сразу же после провозглашения царского манифеста «О свободах», по Украине прокатились еврейские погромы. Власти не предприняли значительных мер, чтобы остановить эти беспорядки. Начались они и в Киеве. Профессор и ректор Киевской духовной академии Александр Глаголев и его друг, священник Михаил Едлинский, подняв кресты, вдвоем вышли против погромщиков. В 1911 году отец Александр снова защищал евреев, участвуя в самом громком уголовном расследовании того времени — деле Бейлиса. Священник заявил, что обвинение в употреблении христианской крови во время праздника Пасхи безосновательные и бредовые. Спустя тридцать лет евреев будет защищать его сын.
С самых малых лет он определил свою жизненную стезю и уже во время детских игр строил храмы и «крестил» в них сверстников. В юности Алексей Глаголев — один из самых заметных представителей молодой киевской интеллигенции. Он блестяще окончил гимназию, и в 1919 году начал обучение в Киевской духовной академии. Но учиться пришлось неофициально, поскольку большевики распорядились все духовные заведения закрыть. Выпуск Алексея Глаголева стал последним. В 1923 году академию закрыли не на бумаге. А по настоящему.
В начале 20-х гг. Алексей познакомился с Татьяной Булашевич, они оба входили в известную общину о. Анатолия Жуpаковского. В 1926 году Алексей и Татьяна поженились. После получения духовного образования Алексей оканчивает несколько курсов Института внешних сношений, изучая языки. А затем он практически до 1937 года находится без работы, буквально перебиваясь случайными заработками. Условия, в которых приходилось жить ему и его семье, были нелегкими. После выселения из священнического дома в 1930 году Алексей с женой двумя детьми ютились в сыром глубоком подвале на Кудрявской, потом жили в вечно холодных двух комнатах старого дома на улице Дегтярной.
Алексей Глаголев хотел принять сан священника в 33 года — в возрасте Иисуса Христа, но не вышло — на календаре был тысяча девятьсот тридцать четвертый. Борьба с Церковью в самом разгаре. В ночь с 19 на 20 октября чекисты приходят за отцом Александром. Его арестовывали дважды. Первый раз было не так страшно. Следователь даже говорил, что батюшка задает ему больше вопросов, чем следователь задает ему. Второй раз было очень трудно — священник выдержал 27 допросов. Протоиерея Александра Глаголева держали в Лукьяновской тюрьме. Что с ним, никто не знал. Только в 1944 году семье официально сообщили, что Александр Глаголев умер 25 ноября 1937 года «от почечной и сердечной недостаточности» — болезней, которых у него никогда не было.
В том самом страшном году, когда погиб отец Алексея Глаголева протоиерей Александр, советская власть провозгласила лозунг: «Через безбожие — к коммунизму». За годы, прошедшие с начала революции, уничтожили и отправили в лагеря более ста тысяч священнослужителей. К 1941 году на всю страну было около ста действующих храмов. Но завершить построение безбожного государства помешала война.
Война, в которой гонимая в СССР Церковь осталась со своим народом.
С приходом оккупационных властей начинается массовое открытие храмов. Практически все храмы, существовавшие в Киеве на то время, стали действующими. Открывались даже те монастыри, которые полностью были стерты с лица земли. Для гитлеровцев религия стала разменной монетой. Немцы не открывали церквей. Открывали люди, а нацисты просто не сопротивлялись этому.
Одной из финальных целей фашистского режима было искоренение христианской религии. Ведь молиться Иисусу Христу, который был иудеем по происхождению, по мнению идеологов Рейха, неприемлемо. Иисуса нацисты временно провозгласили арийцем, которого предали и распяли евреи.
Еще в августе 41-го, за месяц до оккупации, Киев полнился слухами о том, что немцы уничтожат евреев. В надежде на спасение, многие из них стали обращаться к священникам, чтобы те окрестили их в православную веру. Человек, который принял крещение, уже как бы не принадлежал к своей коренной национальности. Он становился православным, а православный в глазах немцев — это уже не еврей. Алексей Глаголев это знал очень хорошо. Он решил спасать евреев.
БАБИЙ ЯР
28 сентября 1941 года по Киеву были развешаны афиши с приказом новой власти: «Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября к 8 ми часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян».
«Никто не знал, что именно ждет евреев, но ясно было: ничего доброго ждать не приходится, — писал в воспоминаниях отец Алексей Глаголев. — Одно уже назначение еврейского кладбища местом сбора и полное умолчание о том, брать ли с собой какой нибудь запас пищи, не предвещали ничего хорошего. Обреченные то впадали в полное отчаяние, то, как утопающие, хватались за соломинку, питая слабую надежду, что к еврейскому кладбищу будут поданы железнодорожные составы, на которых их увезут куда то из города. Уже в начале первого дня многим евреям стало ясно, что никаких эшелонов нет и что их гонят прямо на «убой»».
Алексей Глаголев делал все, чтобы спасать людей. Узнав об объявлении, он превратил Варваринскую церковь в убежище, пряча в храме и на колокольне еврейские семьи, одну за другой.
Татьяна, жена Алексея Глаголева, для того чтобы спасти одну женщину, еврейку, которая пришла к ним в дом, отдала той свой паспорт, вклеив в него вместо своей фотографии фото еврейской женщины. Супруги Глаголевы давали кров, пищу, они давали свое имя и документы. По сути, они отдавали свою жизнь.
Но священником Глаголев младший пока что не стал. Он понимает, что в качестве духовного лица он сможет больше помогать людям. И решается на риск. Удивительно скромный, мягкий и смиренный человек, Алексей Глаголев становился бескомпромиссным в сложнейших ситуациях жизни. Из Киева пешком, на попутках, через оккупированные области Украины он добирается в Почаев, а оттуда в Кременец, где его рукополагают в священники.
Вернувшись в Киев, он служит в Покровской церкви — в храме Иоанна Воина.
«Было немало лиц, которые искали у меня защиты как у священника, — писал отец Алексей Глаголев. — Я, так или иначе, пытался их спасти. Вот почему в нашем маленьком и бедном храме оказалось такое огромное количество певчих, псаломщиков, сторожей, уборщиц, просфорниц и дворников, что их хватило бы на пять кафедральных соборов. К счастью, немцы мало разбирались в этом, а то мне бы не поздоровилось, да и моему «штату» плохо бы пришлось, — ведь справки о том, что данные лица находятся на службе, освобождали их от различных принудительных работ».
Поначалу немцы с осторожностью относились к духовенству. Для них ряса, наперстный крест и камилавка были чем то священным. Кроме того, многие из иереев знали иностранные языки, свободно ими владели, в том числе и Алексей Глаголев. Он с момента рукоположения все свое время и силы отдавал спасению людей от принудительных работ в Германии либо от уничтожения в Бабьем Яру.
Пережить оккупацию удалось лишь одному проценту еврейского населения. Но в Бабьем Яру и в других подобных местах убивали не только евреев. Фашисты расстреливали коммунистов, партизан и подпольщиков, уклоняющихся от трудовой повинности, нарушителей их человеконенавистнических законов. Но только евреев и цыган убивали за одну лишь национальную принадлежность, за кровь, которая текла в их жилах. И потому так важна была для них рука помощи, протянутая православными священниками. Нацисты были разочарованы тем, что Православная Церковь не поддержала их в решении «еврейского вопроса». Их отношение к духовенству круто изменилось.
ЧЕРЕЗ ОГОНЬ АДА
На 4 ноября 1941 года оккупационные власти назначили собрание духовенства, которое назвали совещанием Церковной рады. Накануне во всех церквях Киева распространили документ о том, что все священники, диаконы, старосты, а также представители церковных общин обязаны явиться в Софийский кафедральный собор. Но никакой Церковной рады не состоялось.
Софийский собор был окружен гестаповцами, все священнослужители были арестованы. И в этот период началась тщательная разработка каждого из представителей духовенства. По результатам этой фильтрации были расстреляны два киевских священника — Александр Вишняков и Павел Острецкий.
Чем меньше надежд оставалось у фашистов на победу, тем жестче становилась оккупационная политика. В 1943 году немцы объявляют Киевский район Подол зоной, свободной от проживания. Все жители подлежат выселению. Несмотря на это семья священника Алексея Глаголева продолжает нелегально жить и даже прятать людей в Покровской церкви, потом — в Покровском монастыре. В конце октября 1943 года отца Алексея схватили во время облавы. Немцы жестоко избили его и уже вели на расстрел, когда за священника вступились монахини. Они спасли его жизнь. Вскоре после этого случая последовал арест всей семьи Глаголевых. После кратковременного содержания в концлагере, который располагался на улице Артема, семью Глаголевых разлучили. Отец Алексей с сыном попал в гестапо, матушку Татьяну с 15 летней Магдалиной и грудной Марией на руках погнали рыть окопы на окраинах города. Уже перед самым освобождением Киева дочь Глаголевых Магдалина была на волосок от гибели. Нацисты практиковали расстрелы в воспитательных целях, когда за чью то провинность лишали жизни каждого второго, или третьего, или десятого. Девочка попала в число заложников. Ее повели на расстрел, на площадь Богдана Хмельницкого. Там вырыли ров. И вдруг подошел какой то немецкий офицер и сказал: «Отпустите».
В конце 1943 года Киев очистили от гитлеровцев. Но многим из священнослужителей советская власть предъявила свой счет. В 1945 году отец Алексей по просьбе церковного руководства составил записку на имя первого секретаря ЦК Компартии Украины Никиты Хрущева о своей деятельности в годы оккупации. Бесхитростный рассказ священника о том, как его семья спасала евреев в годы войны, оказался никому не нужным — сорок пять лет он пролежал под сукном и лишь в 1990 году, незадолго до распада СССР, был опубликован в журнале «Новый мир».
Отец Алексей избежал репрессий. Возможно, тут сыграло роль то, что его все таки лучше знали, чем многих других, и относились к нему как к представителю коренного киевского духовенства. Его многие любили, на него никто не донес, никто его не оклеветал, впоследствии ему очень многие помогали…
После войны отец Алексей прожил в Киеве еще двадцать семь лет — пережил хрущевские репрессии, очередное закрытие храмов, среди которых оказалась и его Покровская церковь, переходы с прихода на приход. Вместе с матушкой Татьяной безропотно переносил все испытания, которые выпали на их долю.
Он был настоящим священником и все свое время отдавал своей пастве. Посещал многих, его день был расписан по минутам. Отец Алексей был оригинальным. Он ходил в сапогах, в рубашке навыпуск, перепоясанной кожаным ремнем. Летом — в китайском плаще, шляпе. И всегда — ряса. Он не боялся этого. Хотя внуки стеснялись ходить рядом с дедушкой.
Отец Алексей часто болел, перенес шесть тяжелых операций. Он умер 23 января 1972 года. А через двадцать лет Иерусалимский институт Яд Вашем назвал семью Глаголевых — отца Алексея, матушку Татьяну, дочь Магдалину — Праведниками мира. Сын Алексея Глаголева Николай, который был связным между родителями и спасаемыми людьми, также был удостоен этого почетного звания в 2000 году.