24 сентября — один из главных праздников в Святогорской Лавре. В этот день Церковь чествует 17 преподобных отцов, которые в разные века жили в этом месте.
О возрождении обители и её попечении о беженцах читайте в архивном (2017 г.) интервью с наместником Лавры митрополитом Святогорским Арсением.
— ВЛАДЫКА, КАКИМ ВЫ ПОМНИТЕ СВЯТОГОРСКИЙ МОНАСТЫРЬ, КОГДА ТОЛЬКО ПРИШЛИ СЮДА? ВНАЧАЛЕ НУЖНО БЫЛО И ОТРЕМОНТИРОВАТЬ ХРАМЫ И КОРПУСА, И НАЛАДИТЬ МОНАСТЫРСКУЮ ЖИЗНЬ…
— Все семинаристы, принимавшие рукоположение в конце 1980-х годов, прекрасно знали положение дел в Церкви. Мы понимали, что после учёбы нам не какой-то кафедральный собор или лавру уже благоустроенную дадут в управление, а храм в руинах или чистое пустое место, где с нуля надо будет всё начинать. И так 90 процентов, наверное, пастырей были вовлечены в деятельность не только внешнего, но и внутреннего восстановления церковной и монашеской жизни.
Как только я пришёл из семинарии, помню, был такой случай. К правящему владыке Алипию (Погребняку) приехали и говорят: «Владыка, храм открыли. А как петь — не знаем» — «Песнопение “Царица моя Преблагая” знаете?» — «Знаем» — «Вот на этот напев все гласы и пойте». Так вначале и пели. Потом уже учились и нотам, и уставу богослужебному.
И мы потихонечку всему учились. Конечно, для нас большим подспорьем было, что рядом находился владыка Алипий, у которого был опыт жизни в общежительном монастыре. Мы ему целые списки вопросов писали и спрашивали. И был такой ещё старец — схиархимандрит Серафим (Мирчук) — батюшка святой жизни, с величайшим даром рассуждения. Он тоже очень много подсказывал. Если что-то в Лавре есть доброе в монашеском устроении, то с подсказки владыки Алипия и отца Серафима.
Он говорил: «Сразу за всё не берись и всё сразу не исправляй. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. И так потихонечку всё наладится и будет как часовой механизм, где каждая деталь свою функцию выполняет. Будет монастырская жизнь идти как само собой разумеющееся».
Лавра открылась в 1992 году. Я служил рядом на приходе в Красном Лимане. В обитель пришёл в мае 1993 года. Тогда братия состояла всего из восьми монахов.
Сначала к нам с недоверием относились. Только что советский атеистический период прошёл, и на верующих смотрели как на людей третьего сорта (второго сорта были те, кто срок в тюрьме отсидел, а третьего — верующие). Говорили: «Кучка больных на голову, они месяца два дурью помаются и разбегутся». Такое было отношение.
Большинство пришедших сюда тогда, подвизаются здесь и сегодня. Многие насельники прибыли совсем юными, сразу после школы. Например, архимандрит Лазарь в обители с 16 лет трудится. И таких историй у нас предостаточно.
И, знаете, не сложно что-то делать, когда чувствуешь промысел и помощь Божью. Это не мы всё это построили и восстановили, а Бог. Господь располагает сердца людей, благотворителей, тех же паломников, которые с любовью сюда даже на руины приезжали. На руины! Неустроенность кругом, ночевать негде, а люди ехали в святую обитель сотнями и тысячами, чувствуя здесь нечто большее, нежели внешнее неустройство. Они ощущали благодать Божью, особое присутствие Бога, Пречистой и святых угодников.
Благодаря этой любви людей мы обитель восстановили, и благодаря их доверию стали духовниками. Святые отцы говорят: «Если душа духовного чада открыта навстречу духовнику, то Господь открывает душу духовника навстречу чада, а уста духовника исполняются божественной премудрости». Мы ведь не великие старцы — это люди доверяют нам свои души, и благодаря их доверию Господь, наделивший человеческим голосом Валаамову ослицу, вразумляет нас, священников.
Внешнее восстановление — это, конечно, утешительно, и радуешься об этом благоустройстве обители. Но самое главное утешение, конечно, — то, что народ сюда притекает как на святое место — для покаяния, утешения, врачевания души, труда, молитвы, для живого общения с Богом, Божьей Матерью, угодниками Божьими.
— КАК ИЗМЕНИЛАСЬ ЖИЗНЬ ЛАВРЫ С НАЧАЛОМ ВООРУЖЁННОГО КОНФЛИКТА? КАК ПОВЛИЯЛО НА БРАТИЮ ПОСЕЛЕНИЕ В ЕЁ СТЕНАХ БЕЖЕНЦЕВ?
— В 1859 году архимандрит Арсений (Митрофанов), умирая, оставил завещание: «Всех приезжающих в обитель кормить и поселять бесплатно. Коли будете поступать так, обитель никогда ни в чём не будет знать недостатка». Следующий игумен — архимандрит Герман — взял это благословение за основу отношения к паломникам, и с того времени во все годы, когда действовала святая обитель, мы не нарушали этого благословения.
Поэтому, когда началось это противостояние, то, соответственно, множество беженцев нашли приют в нашей обители. И какого-то особого изменения в отношении к людям не произошло, потому что мы принимали паломников (их было множество, даже больше, чем сегодня), а тут стали принимать беженцев.
Мы к людям относимся не как к чужим. Ведь когда эту святую обитель восстанавливали, люди к нам как к чужим не относились. Они свою копеечку от пенсий, от зарплат жертвовали. Всё это благолепие, вся красота, которую мы видим, — это пожертвования и бабушек, и простых людей, которые живут подчас на грани бедности. Но они жертвовали копеечку на возрождение нашего монастыря. И потому мы просто отдавали и отдаём свои долги. Это с одной стороны.
А с другой стороны, Господь сказал: «Откуда будут знать, что вы Мои ученики? Если будете иметь любовь между собою». Если люди страдают, лишены крова, пищи, самых элементарных условий, спокойствия жизни, у них неуверенность в завтрашнем дне (кто знает, может, бомба прилетит, и твой дом разнесёт; ты живой завтра будешь или нет — не известно), неужели мы можем сказать: «Вот, у нас устав монастырский!»?
…
[В 2014 году] при населении 3,5 тысячи человек в Святогорске вначале было более 30 тысяч беженцев. До пяти тысяч человек в день мы кормили в Лавре. У нас проживала тысяча беженцев, из них 470 — дети. [На протяжении последующих лет в Лавре оставалось множество беженцев. После 24 февраля 2022 года их число менялось. Беженцы в Лавре есть и сейчас. Кроме того, Лавра помогает окрестный населённым пунктам. — Ред.]
— ЧТО НУЖНО ДЛЯ НАСТУПЛЕНИЯ МИРА, ЧТОБЫ ВСЕ ЛЮДИ ВЕРНУЛИСЬ В СВОИ ДОМА?
— Во-первых, покаяние всем нам нужно. Мы стали слушать не Бога, а людей, которые научили нас не любви друг к другу, взаимопониманию, взаимоуважению, тому, что мы должны просто слышать и жалеть друг друга, а ненависти, злобе друг на друга, научили обливать грязью друг друга… Мы забыли учение Христово, будучи при этом христианами. Поэтому всем необходимо покаяние. Как один батюшка с Закарпатья очень хорошо сказал: «Украина тогда станет с колен, когда станет перед Богом на колени». Покаяние — это первое. А второе — надо пробуждать свою совесть в воспитании в себе святости. А что такое святость? У отцов очень простое определение: святость — это постоянство в добре. Доброе слово сказать, добрый помысел иметь, доброе дело по отношению к ближнему сделать — вот это и есть настоящая святость.
Как-то меня спрашивали: «Владыка, как-то люди поменялись в этой ситуации?». Знаете, пожалуй, люди не поменялись. Может быть, в порядке исключения кто-то резко и переменился. Но в основном в каждом человеке просто проявилось то, что в нём было. У доброго добро ещё ярче стало, а у злого и недоброго, что он настяжал, то ещё больше и проявилось. Военное время, как лакмусовой бумажкой, проверило, кто есть кто, кто с чем живёт, кто какого настроения к ближнему, а, соответственно, и к Богу.
Я часто привожу слова Святейшего Патриарха Сербского Павла. Он сказал их, когда в Сербии была похожая ситуация, и они очень актуальны для нашего времени. Вот эти слова: «Мы не выбираем ни страну, где родились, ни народ, в котором родились, ни время, в которое родились, но нам выбирать в это время, в этой стране, в этом народе быть нам людьми или нелюдьми».
Они должны заставить каждого из нас задуматься. Ведь в одно и то же время люди ведут себя по-разному. А как нужно вести — откройте Евангелие, там всё написано. Если мы будем вести себя по-Божьему, то, соответственно, и вокруг нас всё будет по-Божьему преображаться — к добру, миру, взаимопониманию. Потому что люди как точки на радиусах круга. Центр — это Господь, и чем ближе люди к Богу, тем ближе они друг к другу. А где Бог — там всё устрояется, и всё хорошо и по-доброму.
…
— КАКИЕ ЕЩЁ ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ТРАДИЦИИ ЖДУТ СВОЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ?
— Вопрос очень серьёзный, сложный. Наверное, мы-то всё равно смотрим на наших предшественников в Святых Горах как на людей большего духовного подвига, величия. Многие из наших игуменов и духовников прославлены в лике святых преподобных и преподобноисповедников. Они могли по трое суток исповедовать паломников — до революции в праздники было около 20 тысяч только причастников, и отцы Феодосий и Киприан по трое суток не отходили от аналоя. Отца Феодосия называли духовником духовников. Отца Киприана никто никогда не видел раздражённым, это была воплощённая любовь.
Игумен Иоанн (Стрельцов), который отбыл 12 лет каторги и при этом сохранил любовь к людям, вернувшись, служил каждый день. И даже в день своей смерти он отслужил Литургию и пару повенчал!
Отец Иоанн служил в Покровском. Это было советское время, до местных властей дошёл слух, что «поп-народник» завёлся. К нему приходят из органов. Понедельник. Пустой храмик (в селе в будний день, все дома трудятся). Батюшка служит, матушка старенькая на клиросе поёт. «Отец, ты кому служишь?» — спрашивают. «Богу, сынки, служу». — «А о чём молишься?» — «Молюсь, чтобы вам хорошо жилось». Вот слова отца Иоанна. У него на допросах все зубы были выбиты, клок бороды выдран вместе с кожей (часть бороды так и не росла). А человек при этом сохранил любовь к ближнему и всепрощение.
Однажды его спросили: «Как вы, батюшка, на каторге были?» — «Да вокруг меня такие все хорошие были — и надзиратели, и следователи, и сокамерники, и солагерники. Один я был грешник». Вот такое покаяние у человека: свои грехи видел, а всех людей вокруг старался оправдать, покрыть любовью.
Или как преподобный Иоанн Затворник… Важен не столько подвиг его затвора (провёл 17 лет в келье в меловой скале), сколько подвиг его смирения, покаяния, послушания.
Преподобный Феофил Христа ради юродивый, простой монах. Без благословения своего духовника — простого кузнеца Дорофея — ничего не делал. А за благословение абсолютно без вреда для себя брал из горна раскалённый металл. И святитель Филарет (Гумилевский), на тот момент епископ Харьковский, говорил об отце Феофиле: «Я обрёл в Горах нового Досифея» (по послушанию, по высоте).
Достижение той меры святости наших угодников — к этому надо стремиться.
Высота их святости, их подвижничества заставляет нас смотреть на себя со смирением. Как и святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: «В последние времена чтение житий святых будет необходимо не столько для подражания, сколько для стяжания смирения и сердечного сокрушения о своей собственной греховности, неисправленности и недостоинстве». Потому что «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». И что интересно, у святителя Игнатия ещё написано, что внешние подвиги в последние времена по причине умножившейся гордости, даже будут не столько полезны, сколько вредны, так как будут приводить человека в надмение, воспитывать в нём фарисейское самомнение (вспомните знаменитую его фразу — «несмь, яко прочие человецы»).
Святогорские угодники несли все внешние подвиги с глубочайшим смирением, с покаянием, осознанием собственного недостоинства. Со смирением, которое делает человека способным к восприятию благодати Божьей, и Господь начинает через него действовать в мире, как и действовал через святых угодников. Так что дай, Боже, нам смирения, покаяния и послушания!